Однажды знакомая — очаровательная идеалистка, учитель истории (редкое сочетание!) — пожаловалась на подопечных: «Даже если удается заставить их слушать, половина класса просто не понимает, о чем речь. Пустые глаза, ухмылки: какая Великая Отечественная? Ну, была разборка 70 лет назад, и че? Ну, много наших завалили, а смысл? Зря ведь победили. Сейчас на БМВ бы рассекали по гладким дорогам без пробок. Нафига копаться в прошлом? Мир, свобода, любовь!.. Заметь, это говорят обычные подростки 14-15 лет, не самые тупые, из престижного лицея. У меня тема урока — «Сочи и сочинцы в годы войны». Как им втолковать понагляднее? Чтоб реагировали… Комиссия на итоговый урок придет с проверкой». В шутку посоветовал излагать в стиле комикс-арт: кратко, броско, с упором на суперспособности земляков… Звонит через неделю: урок провален. «Они ржали и говорили, что наши герои слишком простые. Не умели опрокинуть немецкий «тигр» голыми руками и выпускать лезвия из пальцев… Ну почему я не пошла в модельный бизнес?».
По опросу Gallup (2010 г.) лишь 18 % американских школьников (high school — 15-17 лет) могут сказать, кто победил во Второй мировой (само собой, все войны во Вселенной выиграли янки, осталось уладить формальности — внести правки в Википедию). В Великобритании верно ответили 75 % старшеклассников. В Германии — 94 %. В России — 89 %. Остальные сомневаются.
Полубог диких трав
Осенью 1941 г. 16-летний Давид Пехливаниди пришел на призывной пункт вместе с братьями. Его отправили восвояси: слишком юн, да к тому же инвалид (в детстве он упал с телеги и угодил под колесо — повредил левую руку, которая постепенно усохла). Упрямый Давид начал осаду военкомата: трижды в неделю являлся на проспект им. Сталина и влезал в строй новобранцев, готовых к отправке на фронт. Он так всех достал, что начальник комиссариата В. Георгадзе лично выписал ему «командировку» — в эвакогоспиталь при санатории «Известия». Главврач поцокал языком и отправил в пищеблок — драить полы и кастрюли.
С едой в городе было плохо: «ниточку жизни» Туапсе — Сочи постоянно бомбили. Ввели карточки: 200 г хлеба, 200 г крупы или жмыха, 50 г колотого сахара в день на человека. Очереди за утренним хлебом занимали с вечера. В госпитале основным блюдом была кукуруза — зерна мололи на ручных мельницах, варили мамалыгу. «А почему вы не добавляете черемшу? — удивился как-то Давид. — Да из одной травы и соли можно устроить отличный суп! У нас на родине, в Греции, все так делают. Мне матушка говорила!». Ссылка на авторитетный источник сработала: парню сначала поручили сбор диких растений, потом доверили заваривать травяной чай… Спустя полгода он впервые приготовил обед на 70 персон: щи с черемшой и крапивой, запеканка из ревеня и щавеля… В столовой, затаив дыхание, наблюдал за реакцией. Сначала раненые ворчали — мол, мы не в чистом поле, не много ли травы?.. Но потом потянулись за добавкой. Тот день стал триумфом Давида. Отныне ему не нужно было топать домой через весь город и оправдываться перед ночными патрулями, — в пансионате ему официально выделили койку. Ходячие больные помогли построить теплицу — первую при госпитале в Сочи. Опыт «Известий» переняли другие санатории, где размещали раненых. У начальников горздрава вошло в моду светски интересоваться друг у друга: «Как у вас, голубчик, нынче с урожаем одуванчика съедобного и не скажется ли похолодание на цветении артишоков?..»
После войны судьба Давида Пехливаниди не сложилась. Он мечтал поступить в кулинарное училище, чтобы сочинять новые блюда в шикарном ресторане. Не прошел по здоровью — вдобавок еще и зрение стало садиться. Работал в кафе «Лоцман» на Приморской, жарил шашлыки. Друзья ехали к нему со всего Союза — называли однополчанином и поднимали тосты за «бога кулинарии». Он, усмехаясь, отмахивался здоровой рукой: «Не бог, а полубог…». В начале 70-х эмигрировал в Грецию — у жены там обнаружились родственники.
Следы его могли и вовсе затеряться, если бы не одна, почти мистическая, история. Рассказывает А.Н. Сац, подполковник авиации в отставке: «Году в 86-м я впервые попал в Афины. Посмотрел Акрополь, то-се. Устал, проголодался. Ноги сами привели в ресторанчик. Каменная лестница вниз, каменные стены, вдоль стен настоящие факелы. У меня было, кажется, драхм 300 — не особо разгуляешься. Что-то заказал… Но первым делом приносят «презент» — фирменное блюдо заведения в подарок. Открываю крышку — мама мия! Травяной суп. Вкус и запах из детства. Мой отец дружил с дядей Давидом, я много раз бывал в его хлебосольном доме. Его вообще весь Сочи знал и любил. Я к официантке, жестами прошу: покажите, кто готовил! Выходит молодой человек со знакомой улыбкой. Удивило, что он был не в костюме повара, а в домашнем красном халате и туфлях с загнутыми носами. Спрашиваю: «Ты Пехливаниди-младший? Отец твой — русский, да?!» Скрюченную руку изображаю… А он улыбается и головой качает: не понимаю. Но я же вижу, что одно лицо — вылитый Давид Арзакович, только моложе. Тот же прищур, родимое пятно под глазом. Написал ему свой сочинский телефон. Когда уходил, подробно зарисовал маршрут. Но листок этот из записной книжки пропал. Остался только след от нажима ручкой на другом листке. Что это было — сон, наваждение? Я до сих пор не знаю».
Господин растворитель
Витя Сухомлинов с детства мечтал стать фокусником. Мальчишка не пропускал ни одной гастроли шапито и всерьез работал над пластикой рук: его трюки с исчезновением мелких денег имели некоторый успех среди обитателей родного барака на Бытхе. Тем не менее, войну он встретил в скучной должности инженера по технике безопасности «Сочи-Строй-Треста».
Весной 1942 г. курорт оказался в прямой видимости цейссовских биноклей. День основания Третьего рейха (24 марта) немцы планировали отметить в сочинском Зимнем театре. Уже были отпечатаны пригласительные билеты для офицерского состава с культурной программой: оперетта Кальмана, банкет с кубанскими винами… Противник подтягивал 150-миллиметровые гаубицы «Хуммель» (шмель) с прицельной дальностью свыше километра. И, если с налетами бомбардировщиков неплохо справлялись береговые зенитчики (за годы войны на окрестности Сочи сбросили более 300 авиабомб, но лишь несколько упали в центре города), то против дальнобойной артиллерии зенитки шансов не имели. У немцев имелись аэроснимки стратегически важных объектов. Как вдруг один за другим эти объекты начали… исчезать.
Спецкор «Красной звезды»
Л. Загорский писал: «Да, это совсем другой Сочи. Необычно притихший, напряженно сосредоточенный. Совсем не видно детей. Во дворе дома древняя старуха копает бомбоубежище. Даже в криках чаек слышится «Когда, когда?..» Туманным утром подъезжаем к зданию штаба эскадрильи ВВС Черноморского флота. Озираемся в недоумении: штаба нет! Гора битого кирпича, обугленные доски. Пальмы припорошены пылью. Неужели прямое попадание? Внезапно посреди хаоса открывается дверь. Нас приветствует дежурный: «Входите, товарищи! У нас тут небольшая маскировочка. Один местный инженер придумал…». Тот «исчезнувший» штаб ВВС — это П-образный особняк, ныне занимаемый ФСКН (Красноармейская, 28). Нужно хорошо и долго стараться, чтобы замаскировать его строительным мусором. А в 1942-м это было проделано за ОДНУ НОЧЬ — пусть и силами личного состава Гвардейского авиаполка… Жаль, что товарищ спецкор не встретился с Виктором Сухомлиновым: интересно, изучал ли наш герой теорию (ему могла попасться книга француза Бонье «Основы военной маскировки на местности», изданная в 1939 г. массовым тиражом). Или то была импровизация?
Получив общий план здания, Сухомлинов набрасывал чертеж деревянного каркаса типа «троянский конь». Перекрытия выстилали рубероидом. Затем крепили «декорации» — дерн, камни. Иногда использовались куски брезента. Сухомлинов умудрился упаковать даже виллу «Вера» (до 1944 г. весь второй этаж занимал узел командной спецсвязи). Предлагал задрапировать светоотражающей тканью Зимний театр и вокзал, да не успел: война закончилась… «Перфомансы» инженера оценил командующий Северо-Кавказским фронтом С.М. Буденный: маршал вручил ему именные золотые часы.
В 1967 г. сбылась мечта о цирке: Сухомлинова позвал в консультанты всесоюзно знаменитый иллюзионист Отар Ратиани. Вместе они разработали уникальное шоу «Человек-невидимка», секрет которого не разгадан поныне. Ратиани выходил на арену и постепенно растворялся на глазах ошарашенной публики — слоями, от шляпы до ботинок. И, уже невидимый, начинал издеваться над зрителями. В финале одинокий фломастер, паря над письменным столом, самостоятельно раздавал автографы… Премьера состоялась в 1971 г., на открытии Сочинского цирка. Позже Сухомлинов изобрел ряд приспособлений и механизмов, создающих иллюзию частичного или полного исчезновения, за что получил от циркачей прозвище «Универсальный растворитель». Виктор Петрович умер в 1984 г. в Москве и похоронен на Востряковском кладбище. И, хотя на арену он так и не вышел, друзья поставили на могиле памятник: трость, перчатки и цилиндр из черного гранита.
…В те годы сочинцы совершили множество незаметных подвигов. К примеру, в ноябре 1941 г. четыре женщины сшили 150 телогреек для только что сформированного отряда городского ополчения. Всего за 5 суток, — Гиннесс кусает локти. Обычные работницы общепита — не профессиональные швеи-мотористки! Их никто не заставлял и не сулил премиальных — сами вызвались. Строчили по 20 часов подряд. Спали на своих изделиях и снова возвращались к машинкам. Архив сохранил лишь этот снимок — их имен, разумеется, никто не помнит.
Виталий ТЮННИКОВ