«Жизнь невозможно повернуть назад», — поется в известной песне. Но в корне изменить ее вполне реально. Здесь, в двух монастырях, где побывали наши корреспонденты, живут люди, не просто порвавшие с прежней жизнью и ушедшие от мирской суеты, но решившие посвятить свою жизнь Богу, укреплению и возрождению духовности, веры. Нет, они не отгородились от остального мира «железным занавесом» — двери к ним всегда открыты. Но сами они без сверхкрайней необходимости не покидают свою обитель, проводя дни в молитвах и послушании. Для того, чтобы попытаться взглянуть на их жизнь с нестандартной стороны, мы специально отправили в командировку в один и тот же день в женский монастырь — журналиста-мужчину, а в мужской — женщину.
Воскресный день в мужском монастыре Крестовая Пустынь, что в Солохауле, начинается затемно, с петухами. Петух здесь свой, хотя ему не сильно верят, больше доверяя часам и мобильному телефону. Прихожане подарили монастырю немного домашней птицы, так что яйцами и заботами о живности монастырь обеспечен.
5-30. Подъем. В шесть часов воскресного утра братия уже выходит на «правила».
8-30. Воскресная литургия. К тому времени в монастырь приезжают и приходят люди. Не много — человек до пятидесяти. Судя по всему, «любопытствующих» в монастыре зимой очень мало. Настолько мало, что входящие-выходящие из храма во время службы вызывают у собравшихся искреннее удивление.
В храме читают святое писание. Размеренное и, кажется, вечное и почему-то полузнакомое. Тишина такая, что слышно, как трещат свечи. А на монастырском подворье отыскать можно много чего. Самая удивительная «находка» ждала нас на заднем дворе. Длинный стол, покрытый клеенкой, лавки и… костер. У костра бородатый мужчина что-то помешивает в огромных котлах, и запах стоит на всю округу такой, что становится ясно: надо было завтракать плотнее. А жителям монастыря каково? Они в воскресенье вообще без завтрака. Анатолий — послушник — оказывается, варит уху.
— А почему на костре? Топливо кончилось? — необходимость приготовления еды в походных условиях способна разбудить сочувствие.
— Так это же уха! Чтобы вкуснее была, — разъясняет, вроде как, очевидные мотивы Анатолий. — Рыбу привезли прихожане, картошкой-морковкой-луком запасались с осени.
Размеры котлов невольно вызывают уважение. Но выясняется, что постоянно служат в монастыре четыре послушника — кроме Анатолия, здесь живут Александр, Николай и Владимир и один монах — настоятель иеромонах Иоанн. Вот и вся братия.
— Да вы оставайтесь, оставайтесь! Сходите на службу — отец Иоанн служит, потом будет исповедь, а после исповеди — приходите, не стесняйтесь!
Вообще-то здесь обычно еду готовят на газовой плите (баллон с бытовым газом снаружи) и обедают в трапезной. А живут в кельях по два человека (в кельи нас, естественно, не водили).
10-00. Исповедь — неотъемлемая часть воскресной службы — в храме идет неспешно: с каждым беседуют, каждого выслушивают. И только дети исповедуются и причащаются по-детски непосредственно и быстро. Они вообще часто в храм заходили во время службы. Подозреваю, что одна из главных причин тому — хорошее отопление: на улице-то снег. В этом году от Хостинского района Пустынь получила мазут, так что радиаторы теплые, в здании монастыря уютно. Пока идут таинства, братия успевает показать и лучший вид на свой монастырь, и бассейн, где летом будут красные лотосы, и о ближайших планах рассказать: воскресную школу здесь открывают. Помещение уже подыскали: бывшее здание сельского клуба. Сейчас оно, правда, в очень печальном состоянии.
13-00. Трапеза. Уха была действительно нереально вкусна. «Жаль, вы к нам на Крещение не приехали», — сочувствуют и жители монастыря, и прихожане. Сама по себе очень красивая служба, а потом — все в прорубь! Ее рубили в бассейне комплекса Шахе. Лед — сантиметров 15! При этом продумали и кабинки для переодевания, и угощение для прихожан, и автобусы для тех, кто приезжает из храма на Мамайке. Вообще-то трапеза должна идти в молчании. Но, признаться, это правило исполняется не очень четко.
14-00. Продолжение литургии. Одно из самых удивляющих впечатлений в этом монастыре: все улыбаются всем. Разговаривают люди в темных рясах между собой — улыбаются, две женщины у бочонка со святой водой улыбаются друг другу, а дети, играющие рядом с куполом, вообще хохочут. Этот купол — золотой, с крестом и солнцем, отраженным на рифленых боках, стоит на сарае-завалюшке истинным символом того, что у солохаульского Крестовоздвиженского монастыря все только начинается, что строить, расширяться и, да простится канцеляризм, осваивать территорию монастырь будет. По монастырским меркам он очень молод, хотя по рассказам братии, у которой о монастыре множество легенд, это место было облюбовано именно под скит, монастырь еще в позапрошлом веке. Но начали строить Крестовую Пустынь только в
2000 году в честь Воздвижения животворящего Креста Господня. Строили сербские строители, и «югославский» стиль в постройке чувствуется. Все, естественно, по канонам, и все же по-европейски лаконично, по нездешнему качественно, так что на фоне серо-черного зимнего поселка персиковый монастырь с золотыми, уже воздвигнутыми куполами выглядит игрушечным домиком.
Монастырская жизнь идет в трудах и молитвах. Мы здесь — просто гости, а у послушников и настоятеля — непочатый край повседневных дел. А что до бытовых трудностей — так они здесь, как у всего поселка: снег пошел — «вниз», в Дагомыс, можно и не спуститься, без света — минимум два-три раза в месяц, природный газ — на вечной стадии «проект».
16-00. Причастие. Людей меньше, чем на утренней литургии, и от этого маленький монастырь, в котором служат всего 5 человек, — все они сейчас в храме — показывает свое «другое лицо», настоящее. Люди служат Богу. И молятся за всех нас. С
олохаульская Крестовая Пустынь, так в официальных документах РПЦ именуется обитель, от иных монастырей все же отличается. Главное: не производит впечатления «туристического» места. Здесь даже церковная лавка разворачивается в беседке перед входом лишь на время службы. Возможно, потому, что до поселка добраться не просто. Дорога основательно разбита, и порой проезжающих жалко, хотя местным жителям хочешь не хочешь приходится выезжать — в самом поселке работы практически нет. Кстати, автобус ходит каждые два часа, и от его остановки до монастыря — всего минут десять неспешного хода по красивым местам, мимо святого источника и хлипкого на вид мостика, по которому отважно ездят местные автовладельцы.
А в монастыре с этого времени вместе с сумерками наступает тишина.
19-00. Вечерняя трапеза. Ужин скромный. За столом только обитатели монастыря, и эта трапеза действительно проходит после молитвы послушника Александра в полной тишине.
22-00. Сон.
…Вечером, попытавшись притворить за собой калитку монастыря, обнаруживаю «дверной звонок»: небольшой колокол с прилепленным скотчем объявлением: «Звоните громче!». А на самой калитке листок: «Открыто всегда».
Светлана ВОЛОШИНА
Еще не так давно, десять лет назад, в августе 1999 года, четыре монахини из Белгорода во главе с матушкой Анастасией приехали в село Лесное Адлерского района, чтобы создать здесь монастырь. Место им поначалу предложили явно не подходящее. Склон, площадь маленькая, домашний скот сельчан бродит…
Но прошло некоторое время, и местная администрация позволила перебраться им в заброшенную базу ЖБИ, которая располагалась неподалеку. Стали понемножку обустраиваться. Привели в порядок имевшуюся избушку на курьих ножках. Солдаты одной из воинских частей привезли большую палатку — в ней поначалу и службу вели, и гостей встречали. Но надо было строиться дальше. Поэтому, возрождая традиции предков, монахини стали искать попечителей. На сегодня фактически каждый из храмов здесь строила конкретная семья.
…5-30 утра. Сквозь предрассветную зимнюю полутьму, словно сошедшие с хрестоматийной картинки, расплывчатым бело-голубым светом стен и золотом куполов проступают четыре удивительно красивых храма. В монастыре подъем.
6-00 — утренняя молитва.
С 7-30 — свободное время. Те, кто болен, в это время принимают утреннюю трапезу.
Живут здесь двенадцать женщин. Не все, конечно, пока монахини. Сначала принимают сюда послушницами, следующий разряд — инокиня, затем — монахиня. Молодых немного. Не сразу человек приходит к Богу, решает посвятить ему всю свою жизнь без остатка.
С 8-30 в монастыре — послушания, то есть выполнение назначенной тебе на сегодня работы: кому — в швейной мастерской, кому — в той же трапезной, кому — территорию убирать…
С 11-30 до 12-00 — служба, в полдень — обед. Он — своего рода продолжение молитвы. Меню бывает разным. Сегодня, например, был свекольник, каша гречневая с рыбой, выпечка, чай. Кстати, на столе у монахинь мяса не бывает. А каждые понедельник, среду и пятницу — вообще постный день.
13-00 — снова служба в храме. И опять — послушание. С шести часов вечера — духовные чтения. И в десять часов — отбой.
…В трапезной, где нас потчуют ароматным чаем, медом, вареньем, выпечкой, встречаемся с матушкой Иоаной (на снимке). Судьба у нее вообще удивительная. Сорок семь лет Людмила Макаровна Дмитриева проработала в саду-музее «Дерево Дружбы». Тепло ее заботливых рук знал там буквально каждый росток. Но вот уже шесть лет она живет здесь, в монастыре. Была послушницей, инокиней — носила имя Макария, теперь — монахиня. Приняла имя Иоана — в честь святого Иоана Кронштадтского.
Пригласили ее в монастырь поначалу для помощи в озеленении, благоустройстве территории. Но не все, к сожалению, и по сей день удается. Сама-то она уже в возрасте. А остальные к работе на земле не особо привыкли. И все равно: территорией монастыря можно любоваться бесконечно. С любовью возведенные храмы в окружении гор под мелодичное журчание пробегающей рядом речушки смотрятся удивительно красиво и возвышенно. Это — сегодня. А завтра будет еще лучше, потому что продолжается строительство здания, где разместятся кельи монахинь. Пока же они живут в приспособленных помещениях, а что это такое зимой в горах, поймет только тот, кто сам побывал в подобных условиях.
Именно эта красота монастыря в Лесном и привлекает сюда многочисленных гостей. Едут даже экскурсионными группами — и удивительным местом полюбоваться, и помолиться, и службу заказать, и помощи духовной попросить в трудной ситуации.
До сих пор мы, в силу своей традиционной непросвещенности (отголоски повального атеизма) были уверены, что женский монастырь — сугубо для женщин. Оказалось, совсем не так.
— Батюшкой, священником в православии может быть только мужчина, — объясняет матушка Иоана. — И в алтарь входить может только он. Вот есть у нас батюшка Василий, но он уже в годах. Поэтому есть еще один молодой батюшка — Сергий. Отец Василий у нас строгий — женщину в алтарь категорически не пустит.
Впрочем, веяния времени чувствуются кое в чем и здесь. В трапезной, где беседуем мы с монахинями, на стене огромная икона, а рядом… современный музыкальный синтезатор.
Удивительное впечатление оставляет этот монастырь. Духовность, уединение здесь поразительным образом соседствуют с музейной эстетикой. Гостей, особенно в выходные дни, здесь не перечесть. И это, безусловно, хорошо. Люди, уставшие от бездуховности, тянутся в храмы. А что может быть чище и прекраснее намоленной иконы!
…Дорога из Лесного назад показалась намного короче. Наверное, потому что мысли оставались там. Да что — мысли! Каждый, побывавший здесь, волей-неволей оставляет частицу сердца в этом голубоглазом монастыре. И, уверен, будет возвращаться сюда снова и снова, ибо быт преходящ, а душа всегда будет тянуться к высокому и светлому, чистому и возвышенному, и обрести это можно только в вере и молитве.
Владимир ЦЕКВАВА