У каждого сотрудника скорой помощи — врача, медсестры, фельдшера и даже водителя есть всего три месяца. Первые три месяца его работы на станции. После них он или навсегда «инфицирован» этим вирусом СМП (скорая медицинская помощь), или, переболев в тяжкой форме, выскакивает из скорой как ошпаренный, после чего навсегда теряется из поля зрения не только экстренной, но, порой, и медицины вообще. Министр здравоохранения Голикова как-то посетовала, что порядка 80 процентов выпускников «медов» испаряются бесследно.
В эти три критических месяца все дни слипаются в одну кашу, перемежающуюся привкусом «перебрал-кофе» из пластикового стаканчика на «заднем крыльце» станции, шипением рации, дающей вызов «по дорожке» и прерывистым сном прямо на станции. За эти три месяца человек учится урывками спать (что урвал — то и его) и мгновенно просыпаться, когда среди вполне рабочего гула и неутихающей громкой связи назовут номер именно его бригады на выезд. Потом сотрудник обнаруживает себя «на минуточку» заскочившим в законный выходной на станцию, потом подумывает, а не съездить ли ему в отпуск, например, в Ейск, договорившись с главврачом ейской СМП, чтобы на полтора месяца приняли на привычные «сутки-трое». А что, любой главврач будет рад: кадров у него не хватает, а за трое суток на пляже так выспаться можно, как в Сочи и не снилось. В Сочи обеспеченность врачами в скорой одна из самых высоких в крае — почти 50 процентов. И это, увы, действительно очень высокий показатель. «При этом, — подчеркивает главный врач скорой Сосо Мебония, — пятая часть врачей у нас имеет высшую категорию». И рабочее место у них — тоже предмет тихой зависти коллег: в 2008 году полностью обновлен автопарк сантранспорта, поставлено новое оборудование, реанимобиль вообще один из лучших в крае. Но и эта модернизация, улучшая работу медиков, не в силах увеличить сутки так, чтобы осталось время и для отдыха. Когда же спит главврач С. Мебония — неизвестно, ведь он еще и депутат Городского Собрания. А впереди — олимпийские (да-да, у скорой тоже) перспективы, олимпийское оборудование, расширение и проч.
А ведь какие-то пять лет назад каждая машина «скорой» комплектовалась …фонариком. Он и сейчас есть, но большую часть дежурства лежит где-то в бардачке. Днем — не нужен, а ночью без него раньше — никуда! Дворы — темные, адреса — неизвестные, попробуй найти, с какого бока прилеплена проржавевшая табличка с адресом. Пришла подмога откуда не ждали. Сначала таблички обновили к прошлой переписи населения. Стало легче. Потом таблички в духе олимпийских веяний стали переводить на неведомые языки, и в Сочи появились монстры типа Chehkova-strit. Стало смешнее. Сегодня главный враг добирающихся до пациента — шлагбаум с неизвестной системой отпирания и кодовый замок с забытым кодом.
Несколько месяцев назад машины сочинской скорой были снабжены навигаторами. Теми самыми ЖПРС (не работает латинская раскладка) — ГЛОНАСС, которые заунывно тянут: через двести метров поверните направо. Только куда навигатору тягаться с Александром Петренко! Он на сантранспорте — седьмой год. Говорят, что лучше всех город знают таксисты. Да ничего подобного! Случись соревнование по внутригородскому ориентированию, водители «скорой» его выиграют. У них нет надежды на «дорогу покажешь?». У них опыт и чутье. Попробуйте ночью найти адрес Пирогова, 31. Не получилось? Попробуйте днем — все равно не из простых задача.
И вот этот Александр везет нас — родную бригаду СМП и журналистов «НДС» по сочинским улицам с непривычной скоростью. «Девочки» диспетчерской приняли вызов: человеку на улице стало плохо. Народ в массе своей у нас добрый и жалостливый. Потому, когда видит, что кто-то на улице лежит, то, скорее всего, «человеку плохо с сердцем». Хотя, бывает, от «сердечника» на три метра несет таким перегаром, что небрезгливые мухи в обморок падают. В результате вызовов, по итогам которых врач бригады записал в карточке «токсическое действие алкоголя», только за первый квартал этого года было 1144. Еще была «передоза» — 54 вызова, а на «съел снотворного» выезжали за три месяца 30 раз. Для сравнения: в «некурортный» день число вызовов 480-510. В разгар лета тепловых ударов и «прибрежных» отравлений — до 600. А бригад скорой в Сочи — 42.
Алгоритм оператора «03» для вызова в случае, на который мы выехали, — «плохо с сердцем у взрослого, с потерей сознания в общественном месте». «Вылетаем» с воем и мигалками. По статистике в Сочи 90 % таких вызовов приходится на рухнувших в бессилии перебравших на солнышке. Но тем не менее, их следует подобрать, воткнуть капельницу, стабилизировать гемодинамику и отвезти в приемное отделение. Радости от такой работы, сами понимаете, мало.
Но с Иваном Сергеевичем, пусть и не без помощи солнца осевшим у фонарного столба, — совсем другая история. Он из тех 7362 пациентов (за 3 месяца) с болезнями системы кровообращения. На раскрасневшемся лице мужчины даже далекому от врачевания человеку четко виден мертвенно-блеклый носогубный треугольник — криз у него.
Доехали до середины Воровского от станции на Гагарина за 9 минут, благо мост через Сочи из-за «кирпича» на Московскую стоит в пробке только на одной полосе. Средняя же скорость прибытия экипажа — до 22,3 минуты. И необходимо признать, что упертых, которые нас не пропускали, мы не увидели.
Теперь, конечно, читатели станут звонить нам в редакцию с сообщениями, что ждали «скорую» по полтора часа. «Понимаете, — объясняет нам фельдшер Сергей Шарапов, — есть помощь скорая, а есть неотложная. Если у человека температура высокая — это категория неотложной помощи, действующей от поликлиник. Там действительно иногда приходится медиков ждать. И когда вы звоните к нам в диспетчерскую — обязательно об этом предупреждают. Только люди не слышат. Но зато у нас вызовов стало немного меньше, и доезжаем мы быстрее».
Медики реанимационной бригады Сергей и его напарник Евгений Дульнев, не переговариваясь, в ритме какой-то фантастической четырехрукой машины ставят капельницу, заряжают дефибриллятор, и от этой суеты становится спокойнее зевакам (мы с фотографом тоже попадаем в эту категорию), а пациенту — лучше. Озвучиваются только цифры — давление, пульс и (фоном) что-то равномерно-успокаивающее. Через несколько минут пациент может разговаривать с врачом. Ивана Сергеевича сейчас увезут в кардиологию, а доктор примется заполнять карту.
Времени на каждого пациента у доктора ровно столько, сколько нужно. И на этот вызов, и на домашний. «Здравствуйте, доктора вызывали?» — 3 секунды, «На что жалуемся?» — 2, выслушивание начала и пресечение заготовленных претензий о том, что все чуть не умерли, ожидая «скорую», — 15 секунд, сбивчивый рассказ о симптомах — до 5 минут, прием мер — по методике, на грани автоматизма, а на сомнения времени не предусмотрено. Автоматизм — великая вещь. Карточки тоже заполняются с изрядной долей автоматизма знаменитым докторским подчерком. Писанина — от 5 минут. Отсюда и почерк. Выяснение дилеммы госпитализации — до 10 минут. Особенно нервно доктор реагирует на отказ от госпитализации по причине «А я не могу в больницу, у меня отчет». И все же от вопроса «нормально ли принимают стационары пациентов со «скорой»? — он предпочтет уклониться.
Про вызывающих «на улицу» — отдельная история. Набрав «03» и совершив дело хорошее, вызывающие в половине случаев не остаются возле пострадавшего. Вызывающий, как правило, сам растерян и искренне не знает, что делать. Даже те из нас, кто совсем недавно проходил медицину, например, в автошколе, ни за что не смогут оказать первую помощь. Но зачем же бросать человека? Проявляешь милосердие — сделай это до конца.
Старший врач станции — Маргарита Алексеевна, вовсе не жалуясь, констатирует: вызовут, телефон дают заведомо не свой — и уйдут от человека.
Выезжает бригада — начинаются поиски пострадавшего. Приходится через станцию, через определители выяснять настоящий номер вызывавшего, а потом ему названивать и спрашивать: где ж он больного бросил? Хуже — только «шутники». Вопреки расхожему мнению, операторы «03» — тоже живые люди. И когда за смену пятый раз бригада выезжает по «хулиганке» — никому такие шутки не нравятся. Более того, выезд бригады по ложному вызову, возможно, задержит машину по вызову сверхэкстренному. Кстати, когда на операторов начинают орать о задержке бригад, они расстраиваются до валерьянки, несмотря на увещевания «не бери в голову» и ясное понимание, что свою-то работу — прием вызова общим центром и распределение по подстанциям — они выполнили, как обычно, в срок — за 2 минуты. Но мы попали в смену легкую, в зале приема вызовов атмосфера была приподнятая: благо, звонков немного. Сначала нам показали монитор, на котором оранжевые кружочки ползли по карте города: это ГЛОНАСС следит, отслеживая все — от километража до залитого бензина.
Потом медсестры-операторы под хорошее настроение стали делиться байками. Да, у них тоже байки. Вообще-то главным по рассказам должен был быть дежурный врач смены — человек, который в экстренной ситуации консультирует пострадавших и помогает по телефону, а порой и с медиками лечебных учреждений проводит экспресс-консилиумы. Но единственное, что молчаливый доктор Дмитрий Снежко вставляет в щебет диспетчерской, это экспрессивный ответ на вопрос: «А часто ли приходится оказывать экстренную помощь жертвам самолечения?». Оказывается, пациенты, высказывающие очередное недоверие к официальной медицине и воздающие осанну медицине нетрадиционной, попадают с острыми и запущенными состояниями в карету «скорой» в огромном проценте случаев. «Да половина таких!» — в сердцах воскликнул врач, хотя статистика, конечно, такого жуткого процента не покажет.
Дмитрий Юрьевич возвращает себе профессиональное докторское благодушие очень быстро. А операторы Тамара и Лариса рассказывают, что час ночи — любимое занятие для перебирания аптечек огромным числом сочинцев старшего возраста. При встрече с неизвестными названиями — набирается «03». И если название лекарства 19… года выпуска выпускницам сочинского медучилища ничего не говорит — возможна «телега» начальству с жалобами на безграмотность персонала. Но бывают и приглашения «девочек» завтра зайти на чай за подробный и терпеливый ответ. И все же в скорую выпускники и даже студенты медучилища идут с охотой: деньги плюс опыт, с записью в трудовой книжке. Многие начинают с первого курса санитарами, да так и приживаются: коллектив в силу профессии добрый, а в силу перегруженности — сплоченный.
Что же заставляет их — докторов и фельдшеров, медсестричек и санитаров, диспетчеров и операторов «03» — снова и снова приходить на работу, вылетать куда-то под вой сирены, по этажам носить семикилограммовый кейс и всматриваться в матовые стекла проезжающих машин «скорой» с мыслью — что ж там делается, не могу ли помочь? Ругая погоду, зарплату, пациентов и дороги, подъезды, этажи и свою судьбу, они идут навстречу чьей-то боли, окунаются в чужую беду. За зарплату? За премию? Нет. Но лечить вирус СМП бесполезно.
Светлана ВОЛОШИНА