Город-госпиталь, город-медбрат: таким Сочи вошел в историю Великой Победы. Именно «за большую и самоотверженную работу по лечению и восстановлению здоровья воинов» город награжден орденом Отечественной войны I степени. Но у каждого подвига много граней — просто, по разным причинам, одни мерцают едва заметно, а другие и вовсе остаются в тени.
ДОКТОР ХВОЯ
В 1941-1942 гг. снабжение города ухудшилось: дорогу Туапсе — Сочи постоянно бомбили. В Сочи ввели карточки. Отоварить их можно было в 14 охраняемых продмагах. К примеру, на всю Хосту такой пункт был один — на Сухумском шоссе (к которому на время вернулось прежнее прозвище — улица Голодная). Норма отпуска продуктов на одного сочинца составляла (в сутки): 200 г хлеба, 200 г крупы или жмыха, 50 г колотого сахара. Раз в неделю и по праздникам — пачка «условного чая» (гербарий из высушенных чайных веток). Чтобы прокормить семьи, горожане, кроме традиционной рыбалки, занимались кулинарным «креативом»: остатки муки добавляли в перетертую смесь зеленых грецких орехов или каштанов (1 к 3), пекли лепешки.
Конечно, здесь был не Ленинград: субтропики здорово помогали людям. В госпиталях промывали раны 15 % отваром листьев эвкалипта. Когда не хватало перевязочного материала, использовали мох сфагнум — он хорошо заживляет раны. В парках при санаториях высаживали медвежий лук (черемшу), щавель, крапиву, одуванчик съедобный. Варили в соленом кипятке молодую хвою сосен и гималайского кедра — получалось снадобье от цинги и авитаминоза.
Александра Романова, в те годы главный терапевт сначала сортировочного госпиталя № 2135, а затем Сочинского горздравотдела, вспоминала: «С резко выраженными авитаминозами я впервые столкнулась, когда стали поступать раненые с плацдарма на Малой Земле. Скрюченные, малоподвижные конечности, кровоподтеки непонятного происхождения сначала поставили врачей в тупик, но углубленные исследования показали, что все дело в недостатке витамина C». К сбору хвои подключили школьников. А начальник городской аптеки А.С. Архангельский даже изобрел специальную хвоерезку.
В 15-м выпуске научного сборника Сочинской опытной станции субтропических и южных плодовых культур (1943 г.) опубликована статья «Использование витаминов C хвои» — одна из первых подобных работ в мире. Сочинские медики, похоже, вдохновили коллег из университета штата Висконсин — в 1944 г. за разработку стимулятора нервных волокон на основе вытяжки из хвои сосны причерноморской лучистой предприимчивые янки получили Нобелевскую премию.
ДЕВУШКА ГОРНАЯ С ИМЕНЕМ ГОРДЫМ
Первые установки залпового огня БМ-13 сказали свое веское слово осенью 1941 года под Вязьмой. Говорят, при первом боевом пуске не обошлось без сюрприза: у одного зарядного ящика забыли снять распорки, удерживающие снаряд. При выстреле вся конструкция взлетела и со страшным грохотом рухнула на «нейтральную полосу». С немецкой стороны раздался ехидный выкрик: «Рус, сараем стреляйт?» Но скоро немцам стало не до смеха: прямое попадание «катюши» сметало блиндажи в пять накатов и ДЗОТы. Железобетонные бункеры выдерживали, но землей забивало амбразуры, а солдат тяжело контузило. Почему красноармейцы величали их «катюшами» — военные историки не знают (а если скажут, что знают, — не верьте!) Союзники прозвали БМ-13 «сталинским аккордеоном».
Весной 1942 г. война подкатилась к предгорьям Кавказа. 24 марта — день основания Третьего Рейха — немцы планировали отметить в сочинском Зимнем театре. Уже были отпечатаны пригласительные билеты для офицерского состава с культурной программой: оперетта Кальмана, банкет с кубанскими винами… На стороне противника были господство в воздухе, подавляющий перевес в минометах и горной артиллерии. Наши же за время отступления потеряли большую часть орудий. «Катюши» в горах были бесполезны, как сараи… И тут на сцену Истории шагнул скромный 30-летний сочинец — начальник ремонтных мастерских, инженер Александр Алферов.
Алферов предложил скрестить «катюшу» с гаубицей, приспособив под снаряды калибра 82 мм. «Горные катюши» собирали в мастерской санатория «Кавказская Ривьера», где до войны чинили лифты. Первую установку сварили из… водопроводных труб. Она весила 68 кг, как станковый пулемет, и легко разбиралась на три части: пакет из восьми стволов, ферма с поворотным кругом и станок с четырьмя откидными «паучьими» ногами. Когда на испытаниях установка опрокинулась, в «лапы» вкрутили штыри для сцепления с грунтом. В «катюшах» выстрел производился импульсом от аккумулятора автомобиля-носителя. Хотели применить аккумуляторы и здесь, но их мощности не хватило. Алферов решил запускать снаряды выстрелом холостого винтовочного патрона. Для надежности бездымный порох заменили охотничьим черным.
Первые стрельбы устроили из санаторного парка в сторону моря. Причем береговые зенитчики сочли их за налет немецкой авиации и потом долго искали Алферова, чтобы «поговорить по душам». Второе испытание провели в ущелье Георгиевское близ Туапсе. На нем присутствовал командующий Северо-Кавказским фронтом С.М. Буденный. Увиденное произвело на маршала сильное впечатление, он назвал Алферова «Циолковским», троекратно расцеловал и обещал помочь ресурсами.
Всего в мастерских «Кавказской Ривьеры» сделали 58 «горных катюш», из них 48 отправили на фронт, и былое превосходство немцев в минометах закончилось. Остальными вооружили дрезины, курсировавшие по железной дороге между Туапсе и Сочи. Восемь поставили на тральщик «Скумбрия», ставший первым в мире(!) кораблем-ракетоносцем — один его залп состоял из 96 снарядов! Алферов закончил войну генерал-майором.
КРАСНЫЕ ОРЛИЦЫ
В июле 1942 года их свезли в Сочи со всей Кубани — 70 красавиц-спортсменок от 16 до 25 лет. Им предстояло стать радистками-разведчицами. Вначале девушек разместили на вилле «Теремок» (бывшая дача братьев Рановских, сейчас пансионат «Подмосковье»), затем перевели на воздушно-десантную базу в Адлер. Учили всему понемногу: немецкому языку, прыгать с парашютом, проплывать под мостом с задержкой дыхания, останавливать кровь и убивать голыми руками. С помощью лучших инструкторов управления особых отделов НКВД курс, рассчитанный на год и на крепких мужиков, был пройден за 12 недель: фронт задыхался без связи.
Идеологическое воспитание «курсисток» контролировала Людмила Витольдовна Пиккель — секретарь Сочинского горкома комсомола, сероглазая блондинка с нравом валькирии, чемпионка края по шахматам. Некоторые исследователи считают, что именно она разработала фирменный шифр разведшколы, который вскоре взяли на вооружение радисты-операторы Западного фронта.
«Адлер» — по-немецки «орел». Оценив уровень профессиональной подготовки девчонок, разведка Абвера окрестила их «красными орлицами» и назначила за голову каждой 30 тысяч марок. Радистки знали: в плен попадать нельзя. Их учили, как покончить с собой без оружия или ампулы с ядом, со связанными руками: нужно откусить себе язык, набрать в рот кровь, откинуть голову и резко вдохнуть. Если не захлебнешься, то сердце все равно замрет от болевого шока.
Через разведшколу за три выпуска прошли 207 девчат. Их бросали на передовую, десантировали в тыл врага и командировали в партизанские отряды. Большинство из них не дожили до Победы. И лишь одна, дойдя до Берлина, написала на стене Рейхстага обломком рыжего кирпича: «За всех «красных орлиц» — Маша Гречаная. 18.V.45». Подумала, усмехнулась и нарисовала птичку в сердечке.
«МНЕ СНИТСЯ ВОЙНА…»
Английское издательство «Bloomsbury Publishing PLC», специализирующееся на Гарри Поттере, подготовило сборник «Обожженные тетради. Дети вспоминают войны». Книга вышла в канун Рождества-2009, что странно для прагматиков рынка: на карамельно-праздничном фоне этот проект вряд ли окупился. Под обложкой — 1000 воспоминаний детей, переживших глобальные и локальные войны XX века. Только самые яркие впечатления, наброски в несколько строк, вспышки, пронзившие детскую душу.
Ник Кинн, известный лондонский театральный режиссер, в 1944 году был восьмилетним сочинским мальчишкой Колей Кинкладзе. Вот его история — без сокращений. «В Сочи мы жили (мама, сестра и я) в бараке на горе Бытха, рядом со школой. С началом войны в школе разместили госпиталь. Раненых привозили дважды в неделю. Мы, дети, бегали смотреть, но нас отгоняли… Стоял теплый летний день. Из открытого окна первого этажа госпиталя меня окликнул парень. Спросил: «Кем хочешь быть?» Я сказал, что моряком Черноморского флота. «Молодец! — похвалил он. — А я танкист». Мы болтали долго, он умел рассказывать веселые истории. На следующий день подарил мне кораблик, сплетенный из сухой лозы — с мачтой и парусом. Мы снова смеялись. Наутро я пришел к знакомому окну, но танкиста не было видно. Я схватился за подоконник, привстал: он что-то писал, согнувшись над тумбочкой. Карандаш держал левой рукой, часто морщился и кусал губы. Сидел он как-то неудобно, боком. Обе штанины и правый рукав пижамы были подвернуты. Я не сразу понял: у него одна рука. Понимаете, он сделал кораблик одной левой и зубами! Когда он повернулся к окну, я отшатнулся. Соскользнул по стене, содрав коленку, и бросился бежать. Почему-то мне стало стыдно. Я не ходил к госпиталю, наверно, неделю. А когда пришел — в той палате лежали другие люди… Я помню, как днем завывали сирены, предупреждая об авианалете. Вечерами улицы пустели, слышны были лишь шаги патрулей. Ночью в горах выли волки. Мне часто снится плеск серых волн и безлюдный Сочи. Я верю, что тот танкист меня ждет».
P.S. В годы войны в Сочи действовало 111 номерных лечебных заведений на 40 тысяч коек. Всего в нашем городе поправили здоровье более 300 тысяч солдат и офицеров.
За годы войны на Сочи было сброшено более 300 авиабомб.
В 1941-1945 гг. призвались или ушли добровольцами на фронт 18707 сочинцев.4566 из них не вернулись.
НА СНИМКАХ: проводы ополченцев у Зимнего театра (6 ноября 1941 г.); первые раненые, эвакогоспиталь № 2124 (21 августа 1941 г.)
Виталий ТЮННИКОВ